Иметь за спиной команду отпетых матрасников – это не то же самое, что иметь чайную команду. Вследствие этого категорийность сплава повышается для Капитана на 2-3 балла при наличии сложной команды и всяких чрезвычайных происшествий, которые могут возникнуть из-за нештатных ситуаций.

С такими мыслями я встречал последний поворот перед известным порогом Кысык на реке Зилим. В переводе с татарского кысык – узкий, тесный. Однако, ширина реки особенно не уменьшалась, зато стремнина заметно прибавила в скорости, а фарватер явно запестрел отдельными мелкими шиверками (или шуршунчиками). Это прибавило куража нашей команде, все готовы были идти в порог без разведки и чуть ли не на одном баллоне...

Впереди, по левому берегу, уже четко прорисовывался хребет Зильмердак с заснеженной вершиной и отроги тайги, осеняющие русло реки. Мы одели спасы, обнялись (напоследок) и рванули навстречу неизвестности.

Вход в порог обозначился правым поворотом с небольшим прижимчиком и метровыми валами. У правого берега торчали намывные валуны и неплохие бурунчики. Сразу после поворота открывался сам порог в виде плесового участка с валами и трясуном. Слева ровно вверх уходила гора со снежником, а справа берег обрывался скальной осыпью.

Слева рулил я, справа посадил Марата, гребец, конечно, из него неважный, но хоть цепко держится ногами за лагу ката. Была уверенность, что его не смоет с судна. Тем более что он отлично держался перед камерой, что помогало штурману Арчи (по совместительству видеооператору) создавать иллюзию довольно безоблачного прохождения порога и мажорного настроя команды.

Остальных матрасников и чайников рассадили сзади, чтобы не мешались и не лезли в пекло поперед батьки.

Из-за высокой воды нынешней весной препятствия порога сгладились и даже в самой горловине особых трудностей не было. Команда сразу расслабилась, пошли смешки и смехерочки, вместо гребли просто делали вид, что гребут. Раза три нас окатило.

Матрасники уже почувствовали себя бывалыми и в розовых мечтах почивали на лаврах героев, а также думали о том, как на гусятниках будут хвалится Кысыком, увеличивая категорийность на пару баллов и вешая лапшу на уши бабусек.

Уже послышались радостные возгласы и фразы, что это фигня по сравнению с Айгиром (причем даже от тех, кто на Айгире не был). На камере видно по матрасным рожам как псевдогребля превращается в показное махание веслом с легким изящным разворотом плеча и ироничной улыбкой в кончиках губ. Такая работа на камеру, когда нарочито показывают - что нам этот порог нипочем, что мы гребком весла возьмем и покруче, мол, мы одним махом семерых побивахом, а остальные сами разбегутся – все это (как я и ожидал) привело к печальным последствиям…

Река резко повернулась направо.  По левому краю пошли хорошие валы до полутора метров высотой, пенистые лохмотья так и неслись вокруг нас, пыл команды приостыл. Грохот и шум стоял невыразимый и приходилось кричать, чтобы подавать команды и управлять судном. Вода вокруг бурлила и клокотала, словно кипела и мешалась в страшном водовороте, кат словно щепку несло по стремнине.

На одном из сливов (аккурат посередине реки) баллон волной так сильно прогнуло, что штырь, который держит клапанный вход внутреннего баллона, уперся в сам баллон и проткнул его в том же месте, где накануне был проткнут ногой Сергея. После этого левый баллон, где я и находился, стал травить воздух из носовой части.

Дело принимало очень серьезный оборот. Чтобы не вызвать паники, я решил повременить с этой новостью, дал команду на быстрый ход, дабы пройти опасный участок и удачно зачалиться. Однако Андрей заметил, что баллон травит и сразу раструбил по всей команде. Что тут началось: пошли крики, посыпались советы. Кто предлагал идти дальше, мол, можно пройти еще 3-4 км, кто предлагал немедленную чалку, а кто уже готовился прыгать в ледяную воду.

Напомню, что согласно таблице водного экстрима, ПНП-шник гибнет в такой воде почти мгновенно (а потом выпадает в осадок), матрас держится минуту (и растворяется без осадка), а чайник при хорошей подготовке может продержаться почти три минуты (потом вскипает и превращается в пар). И только бывалые часами могут бороться и выживать в таких условиях.

Паника и паникеры стали неотвратимо объединяться и подчинять себе всю команду. Крен судна становился более заметным, а нос баллона болтался как сдутый шар. Только огромным волевым усилием удалось проплыть заветные сотни метров, чтобы справа показалась хорошая поляна (здесь уже сушились и собирали обломки судов спасенные команды). Чалка по левому берегу была технически сложнее.

В этот момент я дал команду: «Право руля», мы развернулись к берегу, благо команда снова собралась и дух матрасничества развеялся как утренний туман, все усиленно стали работать веслом. По опыту я знал, что такой усиленной греблей они могут заниматься минут по пять за день, но и этих минут сейчас хватило бы для чалки.

Когда подходили к берегу, то крен уже достиг критической величины. Вода превысила ватерлинию. Левый борт мы резко занесли вперед и кат развернулся против течения – это удобный вид чалки на быстрой воде. Однако правый борт не смог удержать кат, его стало разворачивать дальше, до того момента как мы подошли к берегу. Вслед за этим мы ударились кормой о прибрежные камни и нас  потащило от берега, чалка была безнадежно сорвана.

В который раз кляну себя, что лучше взять одного чайника, чем двоих матрасов, которые в неподходящий момент погубят все дело.

Ситуация осложнялась. Я стал кричать, чтобы кто-нибудь с кормы прыгал в воду и тянул чалку. Но не тут-то было, Серый и Станок срослись с катом, словно составляли  единое целое с судном, коих невозможно было отделить от него (кроме как с помощью молотка и зубила). И Дамир, совсем запутавшись ногами в веревках и в сапогах ОЗК, не мог пошевелиться. Про остальных и говорить не буду.

Наступил момент истины, когда все решается в одно мгновение, которое случается один раз за сплав, да и то не у всякого туриста. Именно в это мгновение кат уже уходил от берега в пучину и был обречен на верную гибель. Пришлось прыгать в воду Капитану, с носа катамарана (хотя корма была ближе к берегу) и держать судно. Течение увлекало за собой, еще немного и меня с катом сорвало бы на глубину.

Тут кто-то умудрился взять чалку и бросить на берег, а Сергей изволил слезть с кормы и начал помогать мне. В этот момент оцепенение у команды прошло и все бросились вытаскивать катамаран на берег.

Только вытянули его, как левый баллон полностью сдулся. Кат одним боком сел в воду вместе с вещами, необходимо было срочно разгружать его и вытягивать на берег. Перевели дух только тогда, когда уже все опасности были позади. Кысык шумел почти приветливо и ласково – мол, милости просим на мои берега.

Материть команду и устраивать головомойку сил не было. Матрас – это не должность, а стиль жизни. Да, с ними покорешишься – последнего ума лишишься.

Все, впрочем, хорошо запечатлел штурман своей видеокамерой, который один не терял присутствие духа из команды (еще бы, если в руках вместо весла камера).

Получилось вопреки законам мореходства, когда при крушениях корабля капитан последний покидает судно. Мне первым пришлось уйти с ката – в этом виноват и каюсь.

Спасенная команда стала кричать: «Слава Капитану!» и прочее в мою честь, но эти дифирамбы уже меня не трогали, ведь не ради славы и почестей идем мы в походы. Я просто сушился на весеннем солнышке в этом чудном месте и достойно принимал на грудь концептуальную жидкость.

Штурман Арчи развернул флаг, символизирующий об очередном захваченном Кочующими плацдарме, знак нашей победы, а команда, пьяная от осознания того, что все так благополучно закончилось, дурила и бегала по берегу.

Именно по мотивам событий на пороге Кысык, чтобы сохранить в памяти эту историю, и была переиздана песня «О Капитане».

Хафизов Ахат, 16 января 2003г.